Деньги в воду или как затянули ремонт землесоса в Астрахани

Инженер сбежал, забыв расплатиться с рабочими. Ремонт землесоса в Астрахани оказался долгоиграющим. Месяц работы – месяц простоя. Дноуглубление водоемов продвигалось сложно, сливая в воду огромные суммы денег. Правда, эти события произошли 120 лет назад.

Продолжаем рубрику «Пресса из прошлого». Это истории из жизни нашего города, подсмотренные в старых астраханских газетах. Сегодня – о голландском чуде, подаренном астраханцам, чтобы привести в порядок Кутум, Варвациевский канал и Адмиралтейский затон, называющийся ныне Приволжским. О землесосе «Память Лионозова», который оказался проблемным, но очень живучим.

В ноябре 1902 года Петербургский коммерческий суд объявил инженера Симонова несостоятельным должником. Мужчина из-за разорения тронулся умом. Нервное расстройство, как писали столичные газеты. Потому личному задержанию его подвергать не стали. А в Астрахани тем временем пытались продать оставшиеся после Симонова лопаты и тачки, чтобы хоть частично расплатиться с рабочими. Увы, безуспешно. Торги объявлялись трижды. Никто не заявился. Инженер, кстати, по контракту с астраханской управой углублял наши водоемы. Недоделав работы, сбежал, оставив после себя инструменты, сломанный землесос и негативные воспоминания.

Общая мечта – лионозовские деньги

Мир, как говорится, не без добрых людей. И в Астрахани тоже. Некоторые горожане отдавали на нужды города часть своих капиталов. К примеру, Алексей Бекунов, завещавший Астрахани деньги на благотворительность. Но без проблем здесь не обошлось. То сын решил папеньку объявить сумасшедшим и отменить завещание. То от душеприказчика отчет по суду пришлось требовать. Об этом портал Инфоштаб – Astrakhanpost.ru рассказывал ранее . А сейчас о других крупных инвесторах – Лионозовых.

Степан Мартынович Лионозов был выходцем из небогатой армянской семьи, выпускник Тифлисской торговой школы, участник Кавказской войны 1857-1859 годов. Раскрутившись, арендовал персидские рыболовные воды, создав крупное промышленное предприятие. Заботился, говорят, о своих рабочих. Потому и получил от персидского правительства орден Льва и Солнца. В 1862 году Лионозов переехал в Астрахань, где занялся соляным промыслом. Был награжден золотой медалью «За полезное дело». А в 1891 году получил потомственное почётное гражданство.

Лионозов славился и как крупнейший благотворитель Астрахани. Так, переехав в Санкт-Петербург, свой огромный двухэтажный дом на Набережной 1 Мая, если по сегодняшнему, отдал под приют. Этот особняк, кстати, сохранился и до наших дней. В нем располагается Волго-Каспийский морской рыбопромышленный колледж. Одним из важнейших дел Степан Мартынович считал благоустройство городских водоемов. В январе 1894 года он обратился с заявлением в гордуму:

« Желая оставить по себе городу Астрахани, ставшему мне родным, доброе дело, мне бы хотелось осуществить мечту каждого из астраханцев […] Эта общая мечта, конечно, углубление Варвациевского канала, реки Кутум и Адмиралтейского затона […] Эти три водовместилища, прорезывающие весь город, будут служить лучшим украшением города, они послужат наиболее легким и дешевым путем сообщений как в самом городе, так и с уездом, и, наконец, это сооружение откроет для города значительные оброчные статьи », — писал Степан Лионозов.

Купец пожертвовал городу 300 тысяч рублей и попросил образовать Благотворительный фонд своего имени. Чтобы понимать, насколько это крупная по тем временам сумма, приведем лишь одну цифру из бюджета Астрахани за 1903 год. Доходы города составляли 1,2 миллиона рублей. То есть, лионозовский вклад равен четвертой части всех городских денег. По распоряжению Лионозова средства фонда можно тратить на 10 направлений. К примеру, устройство дома трудолюбия и ночлежного дома. И, конечно же, на приведение в порядок вышеназванных водоемов.

Голландский подарок от отпрыска

В 1894 году Степан Мартынович скончался. Во главе семейного бизнеса встал его сын Георгий. Чтобы выполнить волю отца, Лионозов-младший добавил денег в фонд. А также купил для города специальный землесос с низкой осадкой, проходящий под мостами. Судно было доставлено из Голландии и получило название «Память Лионозова». Кстати, сейчас таких представителей дноуглубительного флота мы называем земснарядами. В 1900 умер и Георгий Степанович. Забота о землесосе легла на городскую управу.

« Пожертвовал деньги С.М. Лионозов и скончался. Сын немного иначе посмотрел на дело, но все-таки дал много, очень много, а затем тоже умер. Теперь умирать некому, ибо деньги находятся в городской кассе. Горсточка в кассе, а остальные бог их знает где », — писала газета «Астраханский листок» ( № 40 от 21.02.1903 – здесь и далее даты по старому стилю ).

Память бывает разная

В первую очередь углублять начали Адмиралтейский затон. Работы велись под приглядом гласного Ивана Сергеева. Но что-то не складывалось. Тогда из Питера пригласили инженера Симонова. Но и здесь провал. Мало того, что дело не сделал, так еще и покинул Астрахань, так сказать, по-английски. Вот что отмечали журналисты того периода:

« 300 тысяч выброшены в воду? Потому что при рассмотрении контракта с г. Симоновым не было принято разумных советов – обеспечиться хорошей неустойкой. Никакой хозяин не рискнул бы двухтысячный подряд отдать в руки подрядчика без всякого обеспечения. А мы, астраханцы, это сделали », ( «АЛ», № 183 от 25.08.1902 ).

После бегства Симонова пригляд за землесосом должна была вести комиссия по углублению городских водовместилищ городской управы. Это одно из управлений администрации города сейчас. Только управцы тогда были еще и гласными. Депутатами гордумы, по-нынешнему. В общем, комиссия должна была, но, судя по всему, не особо старалась. Полгода «Память Лионозова», по сути, оставался брошенным. И пришел в ужасное состояние. Об этом красноречиво рассказал гласный Николай Жижин на заседании гордумы 19 февраля 1902 года.

« Бока судна вдавлены, стекла повышиблены, полы перепорчены, масса различных принадлежностей переломана […] землесос оказался в таком состоянии, что, кажется, севастопольские ветераны по окончании кампании не были такими беспомощными инвалидами », ( «АЛ», № 43 от 21.02.1902 ).

Обвинить и попросить вернуться

Мало того, землесос оказался еще и пленником затона. Обмелел водоем, а на выходе в Царев песка нанесло основательно. Пришлось рыть проход. И на это было затрачено 908 рублей из лионозовского капитала. Об этом Жижин тоже сообщил на заседании думы. И обвинил в этом комиссию.

« Плачевное состояние землесоса Жижин приписывает небрежности комиссии […] потому полагает, что эту комиссию следовало бы удалить от дел », ( «АЛ», № 43 от 21.02.1902 ).

Ох, и жарко стало в думском зале. Члены комиссии обиделись. И давай доказывать, что они не верблюды. Многие из гласных встали на их защиту. Но и у Жижина сторонники нашлись. Алексей Хлебников, к примеру, заявивший, что комиссия видела, как гибнет ценное городское имущество, но ничего не предприняла. Небось к своей собственности отнеслись бы осмотрительнее. Члены этого управского подразделения обиделись вдвойне. Отказались от возложенных на них обязанностей.

« Не тактичное выражение гласного, что «комиссию нужно устранить», задело самолюбие нескольких членов комиссии и трое из них: Мусатов, Усейнов, Фадеев, тотчас же заявили о своем нежелании быть далее в ее составе […] выяснилось, что отказавшиеся хоть что-нибудь да делали, а остальные совершенно не принимали никакого участия, даже ни разу не являлись к делам (имена этих общественных деятелей следовало бы чем-либо увековечить!) », ( «АЛ», № 43 от 21.02.1902 ).

И председатель комиссии Евгений Никитин решил сложить свои полномочия. За компанию, так сказать. Только было гласные захотели выбрать новых членов, как выяснилось, что особо желающих-то и нет. Пришлось просить «стареньких» передумать. Так что состав остался прежним.

А может ну его, это углубление

Затем народные избранники стали ломать голову – что же делать с землесосом. Ремонтировать и продолжать углубление, или похоронить сразу все предприятие? Тем более, что к качеству самих работ очень уж много претензий возникло.

« Углубили блистательно. Где вынули грунт на 3 аршина, там теперь наросло на 4. Выяснилось, что и работать начали не оттуда, откуда следовало. Нужно было работать с того пункта, где были прежде начаты работы, но почему-то брошены », («АЛ», № 43 от 21.02.1902).

Но гласные все же решили землесос ремонтировать. И это, по их подсчетам, должно обойтись в 3 916 рублей. Дорого, конечно. С другой стороны, денежки ведь не из городской казны, а из лионозовского капитала. На том и порешили. Правда, позже сумму увеличили, поскольку выяснилось, что пока судно стояло на приколе, из городского амбара были украдены запчасти, закупленные еще Лионозовым-младшим. В общей сложности ремонт обошелся в 5 900 рублей. Все потому, что «первоначально дефект составлен был не полно и потом обнаружилось еще многое, требовавшее ремонта». Так говорил Жижин на заседании гордумы 6 сентября 1902 года.

« При таком расходе на ремонт землесос в скором времени проглотит весь оставшийся еще лионозовский капитал », — заметил гласный Степан Серебряков.

Но это так, эмоции. Деньги-то уже заплачены. Дошла очередь до плана углубления, который обсуждался в заседании гордумы 6 ноября 1902 года. Ряд народных избранников предлагали вовсе отказаться от этой затеи, перспектив, мол, нет:

« Невозможно допустить, чтобы Лионозов стал бы преследовать свою мечту и тратить зря и бесконечно деньги, если бы на опыте убедился в неосуществимости своей мечты, если бы он увидел, что из сделанного им вчера половина сегодня уничтожена. И так без конца », ( «АЛ», № 242 от 10.11.1902 ).

Жижин считал, что остаткам лионозовского капитала, а к тому моменту осталось 150 тысяч рублей, нужно дать другое назначение. Например, построить школу. Но думцы были против, мол, волю завещателя нарушим.

Инженер номер два

В общем, углубление решили продолжать. И заняться, на этот раз, Кутумом. Для ведения работ пригласили инженера Эмирова. Он пригнал землесос к истоку реки. Старт уже был близок, но дело чуть не сорвалось. Утверждая в думе бюджет на 1903 год, гласный Григорий Абелов настаивал на исключении из расходов стать на данные цели.

« Председатель комиссии, заведующий этими работами Никитин до сего времени не опроверг ничем фактическим заявление члена той же комиссии Жижина, сделанного им еще в марте о том, что Никитин составляет по названным работам фиктивные протоколы […] считаю невозможным отпускать новый кредит », — эмоционально выступал народный избранник.

Городской глава Иван Плотников возражал. Акты не один Никитин подписывал, а с некоторыми гласными. В итоге средства все же были заложены, 25 тысяч рублей на год. Журналисты репортажи писали регулярно и не жалели сарказма, рассказывая об углублении.

« Какой-то злой рок тяготеет над вопросом об углублении наших внутренних водовместилищ […] хотя и с добрыми намерениями, и от чистого сердца, но должно быть не в добрую минуту задумано это благое дело. С самого начала оно ведется шиворот на выворот. «Сосанье» производилось на разные лады, а результат один и тот же » ( АЛ», № 86 от 21.04.1902 ).
« А Лионозовские денежки понемногу тают. Все предприятие также трудно выполнить, как найти клад, на котором лежит заклятье. Возможно, что здесь нужна какая-нибудь кровавая жертва? Возможно, где-нибудь на Коммерческом мосту необходимо нужно заклать кого-нибудь из наших избранных? », ( «АЛ», № 40 от 21.02.1903 ).

Погода выступила против

Эмиров тем временем поставил перемычки на Кутуме. Одну – ближе к Волге, вторую – у Пешеходного моста. Да начал при помощи землесоса выкачивать с этого участка воду. Углублять водоем он решил вручную. Нагнал рабочих с лопатами и тачками, и давай копать. Но 19 февраля 1903 года, или 5 марта по новому стилю, задула моряна. Перемычку со стороны Волги прорвало, затопив осушенный ранее участок и сведя к нулю выполненные уже работы. Пришлось вернуться к прежнему варианту и углублять с помощью судна. И это, кстати, дало свои результаты:

« Землесос «Память Лионозова» работает почти беспрерывно и весьма продуктивно. Исток углублен уже на протяжении сажен 50-и, так что теперь и в меженное время рыбницы и баркасы могут проходить свободно при полной осадке », (« АЛ», № 71 от 30.03.1903 ).

Однако такая идиллия продолжалась недолго. В сентябре 1903 года работы на Кутуме были приостановлены. Землесос переправили обратно на Адмиралтейский затон. Почему – расскажем в следующий раз. А пока предоставим журналисту того периода, писавшему под псевдонимом Хан, подвести итоги:

« С самого начала усердно принялись сосать и грунт водовместилищ, и деньги […] насосал г. Сергеев, сверзил в затон несколько десятков тысяч и бросил. Все сказали, что он не инженер и не умеет сосать как следует. Пригласили инженера. Начал сосать г. Симонов. Пососал, насколько хватило аппетита, и наконец отпал. Решили, что плохой инженер, потому что путейские инженеры, которые настоящие, не банкротятся. На выручку городу явился г. Эмиров. Эмиров сосать не захотел и начал работать вручную […] но в дело вступила сама природа. Заревела моряна, нагнала уйму воды и все забойки рассыпались во мгновение », ( «АЛ», № 40 от 21.02.1903 ).

Таким были первые годы «жизни» землесоса «Память Лионозова» в Астрахани. Долгой, надо сказать, жизни. Голландское чудо, подаренное городу, работало и в советское время. Все на том же Кутуме. Судно было списано в 1930-х годах и порезано на металл на заводе им. Карла Маркса.

Ирина Чернухина

Для статьи использовались материалы:

Газеты «Астраханский листок» (№ 43 от 21.02.1902; № 86 от 21.04.1902; № 129 от 19.06.1902; № 181 от 23.08.1902; № 183 от 25.08.1902; № 193 от 8.09.1902; № 198 от 14.09.1902; № 240 от 8.11.1902; № 242 от 10.11.1902; № 244 от 13.11.1902; № 256 от 30.11.1902; № 1 от 1.01.1903; № 40 от 21.02.1903; № 71 от 30.03.1903; № 142 от 3.06.1903).
Журнала «Известия астраханского городского общественного управления» (№ 3, март 1903).